'The city is intact, but invisible'

Let the fall scorch the raquita bushes
And maples will go to war with oaks
Oh my beast, abyssal whale
Jonah's last refuge

Old Believer troparion

There are several assumptions about the origin of the toponym «Kitay-Gorod». Still, we are only interested in one, according to which the name comes from the old Russian word «kita». According to 17th-century dictionaries, kita was used in the meaning of a bundle, something «gathered in a braid». Kita is often mentioned in descriptions of military uniforms. Kita in the form of a bunch of feathers could be located on a helmet — what later became known as the «sultan», as well as wherever a decorative knot or a pigtail was found, for example, on the edges of a ladle — lining for a horse saddle. The fortifications' walls were often built from poles tied in a bundle — such architectural elements were also called «kita».

According to these backgrounds, the ancient Roman fascia can be considered a close analog of what the «kita» was in Russia. The political icon, the fascia, inherited by the Romans from the Etruscans, became a symbol of the unity of the Roman Empire's territories. «Tied together» is one of the key definitions of the state. The image of fascia has retained its place in the state symbols of some European countries to this day. Coming back to the Russian «kita», we discover that on a deep linguistic and symbolic level, we are faced with the expression of a Russian state, which in its foundation widely inherits traditions of Rome. This connection was expressed in the famous formula of Philotheus of Pskov, «Moscow - the Third Rome», which became one of the guiding principles of the Russian Empire's political theology.

But «kita» is not just an object but also a process, a principle of organizing several things into a single one. Kita is the work of the sovereign and the entire nation to keep this multitude together. This work was perceived as something good and sacred before divine revelation. It is no coincidence that in Russia, there was a saying: «Nations are the thoughts of God» and the Russian people said, «We will either be saved in the kita or perish».

The Russian man's involvement in the principle of «kita» reflects in biblical and Slavic legends famous in Russia. One of the Old Believer legends tells about the city of Kitezh that hid in the waters of lake Svetloyar, defending itself from the «godless Batu Khan».The Kitezh kita thus embodies the idea of the divine protection and invulnerability of Russia. We find another example of implementing the kita principle in the Old Testament story of the prophet Jonah. Jonah was sailing on a ship to Nineveh in God's direction to warn the Nineveh people about the city's imminent destruction. A violent storm began, which was associated with Jonah's presence on the ship. Jonah was thrown overboard, swallowed by a huge sea monster — a whale. He spent three days and three nights in the belly of the whale and was taken to Nineveh. Eventually, Jonah saved the city from the impending disaster. In this story, the whale performs as a powerful creature that contributes to the implementation of the divine will to preserve the town and the entire Assyrian kingdom. Interestingly, «whale» in Hebrew is translated as «Leviathan». This allows us to recall the ideas of the English philosopher Thomas Hobbes, who directly linked the figure of Leviathan with the state's phenomenon. Even though modern etymology does not allow us to conclude the root relationship of the words kita and whale («kit» in Russian), keeping these two words together is the result of applying the principle of kita to the writing of this text.

The figure of Kitovras takes up a special place in the Russian 15th-century apocrypha. A centaur with wings, or the king of dreams — a wise and cunning creature — a friend, enemy, and brother of King Solomon. It is known that Kitovras possessed unprecedented wisdom and cunning, walked only in a straight line, and helped Solomon construct the First Jerusalem Temple. The most famous depiction of Kitovras is located in Aleksandrovskaya Sloboda, the residence of Ivan the Terrible. The gate with his image was transported there by the guardsmen from the Novgorod Cathedral of St. Sophia. In the embodiment, Kitovras holds Solomon, who has lost a cunning bet by the legs and, according to legend, throws him «to the ends of the earth». In this imagery, we are introduced to a political metaphysics, according to which the king's figure does not rise above the kita, but it is a part of a multitude gathered in a bundle, along with the people, animals, and spirits.

Thus, «Kitay-Gorod» is a toponym that reflects the state's concept and the paradigm of Moscow Principality's politics as a part of Medieval Russia. The demolition of a better part of the Kitay-Gorod wall in 1934 has solved the pragmatic issues of the new urban development. Yet, this modernist iconoclasticism gesture strikes at the mythopoetic structures the Russian state was built on.

Nevertheless, kita should not be viewed only in the political dimension. The principle of organizing many things into a single one occurs at all levels of social, mental, and poetic being. Putting aside the essentialism that lurking behind this principle, we turn to kita as a pathway. This mental and artistic tool opens the way to the creation of the imago / imaginatio templi.

Dmitriy Khvorostov, the curator


Kita

We are nearby Kitay-gorod — the most ancient district of Moscow.

The Wall of Kitay-gorod — an almost non-preserved monument of ancient Russian fortification — was destroyed in 1934 by the Bolsheviks in the cause of economy. The destroyed bricks of the ancient walls were ground to dust and used in the concreting of Metrostroy. The exhibition is dedicated to the loss of this Wall, and the huge layers of our culture with it.

The wall was destroyed, but it can be reconstructed. Not literally, but from a dream.

Along with the causal relation that unfolds in time, there is also a synchronic assembly that makes things connect in meaning here and now in a similar way, just as it happens in a dream. These two principles exist on the body of reality like meridians and parallels on a globe, intersecting, being perpendicular to each other. At these intersections occur events.

We all came from a dream. The modern conscious is arousing from the past into the future, becoming more and more "rational". We wake up but still sleeping, fluctuating between clarity and oblivion in the cloudy waters of oneirems.

The name of Kitay-Gorod comes from the old word 'кита' — a knitting of poles, something tied in a bundle, in a braid. Kita is connectedness, connection. Кита is a Russian dream, semantic connection that unites all things in collegiality.

With the collapse of the Kitay-gorod wall, the joint that combine oneirems and construct Russian schizo-reality have weakened. Its fragments are alive in our dreams and appear in paintings.

We won't take everything back, but we can manifest what's inside.

Dasha Kuznetsova

«Цел град, но невидим»

Пусть осень опалит кусты ракиты
И на войну с дубами выйдут клёны
О зверь мой пучинообразный китов
Последнее прибежище Ионы

Старообрядческий тропарь

Существует несколько предположений о происхождении топонима «Китай-город», но нас интересует только одно, по которому название происходит от старорусского слова «китá». Согласно словарям XVII века это слово употреблялось в значении «пучок», «собранное в косу». Кита часто упоминается в описаниях воинских обмундирований. Кита в виде пучка перьев могла располагаться на шлеме — то, что впоследствии стало называться «султаном», а также везде, где обнаруживался декоративный узелок или косичка-хвостик, например на краях черпака — подкладки под конское седло. Стены фортификационных сооружений часто строились из жердей, связанных в пучок — такие архитектурные элементы также назывались «кита».

Согласно этим данным близким аналогом того, чем являлась на Руси кита можно считать древнеримские фасции. Позаимствованная у этрусков политическая икона — фасция — стала для Римской Империи символом единства своих территорий. «Связанное воедино» — это и есть одно из главных определений государства. Образ фасции в этом значении сохранил свое место в государственной символике некоторых европейских стран и до наших дней. Возвращаясь к русской ките, мы обнаруживаем, что на глубоком языковом и символическом уровне мы сталкиваемся с идеей русского государства, которое в своих основаниях во многом наследует традиции Рима. Эта связь получила свое выражение в знаменитой формуле Филофея Псковского «Москва — третий Рим», которая стала одним из руководящих принципов политической теологии Российской Империи.

Но кита — это не только вещь, кита — это процесс и принцип организации многого в единое. Кита — это великий труд государя и всего народа по удержанию множества вместе. Этот труд воспринимался как благой, священный долг перед божественным откровением. Не случайно на Руси говорили: «Народы — это мысли Бога» и приговаривали «Либо в ките спасемся, либо спогибнемся».

Сопричастность русского человека принципу киты отражалась в популярных в России библейских и славянских легендах. Такой была старообрядческая легенда о граде Китеже, который скрылся в водах озера Светлый Яр, защищая себя от «безбожного Батыя». Китежская кита таким образом воплощает в себе идею божественной защищенности и неуязвимости Руси. Другой пример реализации принципа киты мы находим в ветхозаветной истории о пророке Ионе. Как известно, Иона плыл на корабле в Ниневию по указанию Бога, чтобы предупредить ниневийцев о скором уничтожении города. Началась сильная буря, которую связали с присутствием Ионы на корабле. Иону выбросили за борт, его проглотило огромное морское чудовище — кит. Во чреве кита Иона провел три дня и три ночи и был доставлен до Ниневии. В результате, Иона своим подвигом спас город от надвигающейся беды. В этой истории кит выступает как могущественное существо, которое способствует реализации божественной воли по сохранению города и всего ассирийского царства. Занимательно, что «кит» на иврит переводится как «левиафан». Это позволяет вспомнить идеи английского философа Томаса Гоббса, который прямо связывал фигуру Левиафана с феноменом государства. Не смотря на то, что современная этимология не позволяет сделать вывод о корневом родстве слов кита и кит, тем не менее, спекулятивное удержание вместе этих двух слов является результатом применения принципа киты к написанию этого текста.

Особое место в русскоязычных апокрифах XV века занимает фигура Китовраса. Кентавр с крыльями, царь сновидений — друг, враг и брат царя Соломона. Известно, что Китоврас обладал небывалой мудростью и хитростью, ходил только по прямой и помогал Соломону в строительстве Первого Иерусалимского Храма. Самое знаменитое изображение Китовраса находится в Александровской Слободе — резиденции Ивана Грозного. Ворота с этим образом были перевезены туда опричниками из Новгородского Собора Святой Софии. На изображении Китоврас держит за ноги проигравшего спор хитрости Соломона и по легенде забрасывает его «на край земли обетованной». В этом образе мы сталкиваемся с особой политической метафизикой, согласно которой фигура царя не возвышается над китой, но является частью множества, собранного в пучок, наряду с населением, животными, и духами.

Теперь мы знаем, что «Китай-город» — это топоним, который содержит в себе концепцию государства и парадигму политики Московского Княжества как части средневековой Руси. Почти полное уничтожение в 1934 году советской властью китайгородской стены решило прагматические вопросы нового градостроительства, однако этот жест в духе модернистского иконоклазма наносит удар по мифопоэтическим структурам, на которых стоит российское государство.

Но не стоит рассматривать киту исключительно в политическом измерении. Принцип организации многого в единое мы встречаем на всех уровнях социального, психического и поэтического бытия. Откладывая в сторону эссенциализм, звенящий за этим принципом, мы обращаемся к ките как к хонтологическому тропу, ментальному и художественному инструменту, с помощью которого открывается путь к созданию imago/imaginatio templi.

Дмитрий Хворостов


Кита

Мы находимся близ Китай-города — это древнейший район Москвы.

Китайгородская стена — почти не сохранившийся памятник древнерусской фортификации — была снесена в 1934 году. Стена была уничтожена большевиками в целях экономии. Разрушенный кирпич древних стен перемололся в прах и был использован в бетонировании Метростроя. Выставка посвящена утрате Китайгородской стены, а вместе с ней и огромных пластов нашей культуры.

Стена снесена, но ее можно воссоздать. Но не буквально, а собрать из сна.

Наряду с причинно-следственной связью, которая разворачивается во времени, существует еще и синхроническая связь, которая заставляет вещи соединяться по смыслу здесь и сейчас по подобию, подобно тому, как это происходит во сне. Два этих принципа существуют на теле реальности подобно меридианам и параллелям на глобусе, пересекаясь, находясь перпендикулярно друг другу. На этих пересечения возникают события.

Все мы вышли из сна. Современное сознание просыпается из прошлого в будущее, становясь все более «рациональным». Мы просыпаемся, но все еще спим, флуктуируя между ясностью и забвением в мутных водах онейрем.

Название района Китай-город происходит от старого слова «кита» — вязка жердей, нечто связанное в пучок, в косу. Кита — это связанность, соединение. Кита — это русский сон, та смысловая связь, которая соединяет все вещи в соборности, недаром мир стоит на трех китах.

С крушением китайгородской стены ослабли связи, сочетающие онейремы, конструирующие русскую шизореальность. Ее осколки живы в наших снах и проявляются на картинах.

Мы не вернем все назад, но можем проявить то, что есть внутри нас.

Даша Кузнецова